Александр Сергеевич Пушкин родился в семье военного. Сергей Львович в 1798 году уходит в отставку и удаляется, переезжает в Москву. По началу живет «литературным домом». В то время когда юноши упивались слезами над душещипательными романами и совершали паломничества к месту гибели Бедной Лизы, в гостиной Пушкина собирались сентиментальные любители, которые величали себя поэтами. Сам Сергей Львович был изрядным сочинителем стихов по случаю и каламбуров. А еще он обожал разыгрывать сцены из Мольера или Расина. Классицизм в полный рост, вот например «Британник»:
Но страшно для меня не это злодеянье –
Нашел бы в ревности Нерону оправданье;
Другое, госпожа, страшнее во сто крат:
Бесстрастно он глядел, как умирает брат.
Не увлажнился взор, лицо не побелело...
Так холоден тиран, в убийствах зачерствелый!
Прославлен Сергей Львович в мемуарах современников как участник двух эпизодов – однажды на придворном балу он забыл надеть перчатки. Неслыханная оплошность! Павел I, который отличался непредсказуемым нравом и мог на месте уничтожить человека ни за что, направился к нему. Тогда указы сыпались как из рога изобилия, чуть ли ни каждый день – «запрет на ношение панталон и фрака», «при приближении императора нужно обнажить голову, а конному спешится», запретить профессорам упоминать в отношении звезд термин «революция», и всякие другие. Сергей Львович окаменел, когда император подошел с вопросом: Отчего вы не танцуете? Наш герой чуть слышно пролепетал: «Забыл перчатки, ваше величество…» Павел улыбнулся и сказал: «Вот вам мои». Видимо в тот вечер у властителя было воистину прекрасное настроение.
Вторым не менее ярким эпизодом в биографии Сергея Львовича стоит считать причину выхода в отставку. В дружеской компании во время пирушки он помешал своей офицерской тростью угли в камине и чуть позже явился перед глаза начальства в таком виде. «Уж вам бы поручик, лучше явиться с кочергой на ученья» - заметил ему начальник. На что Сергей Львович заявил, что служба не подходит его темпераменту. Подал в отставку, переехал в Москву. Здесь тогда собралось все общество, подальше от монарших капризов. Москва стала центром общественной и культурной жизни в правление Павла.
Сергей Львович бросился в великосветскую кутерьму. Его супруга с радостью разделяла это увлечение балами и приемами. Их закружила умопомрачительная карусель, чреда прекрасных праздников – представлений, визитов, пиров, маскарадов. Некоторые из ее участников успевали посетить по два бала за ночь. Вот что пишет дочь Марии Римской-Корсаковой: «В субботу мы до пяти утра танцевали у Оболенских, в понедельник до трех у Голицыных, в четверг предстоит костюмированный бал у Рябининой, в субботу – вечер у Оболенских, в воскресенье мы званы к графу Толстому на завтрак, после которого будут танцы, а вечером в тот же день придётся плясать у Голицына. Увеселения длятся все зиму без перерыва, и все эти балы так оживлены, что приходится вертеться до изнеможения, потом полдня лежишь в кровати от усталости».
Сергей Львович обожал гостиные. Он был недурно образован. Он прочел все что полагалось, начиная с латинской и древнегреческой литературы. Знал английский, итальянский и французские языки. Впрочем, интересовался только французской словесностью. Любил щегольнуть острым словцом, которое эхом повторялось в гостиных, умел развлечь дам, сыпал анекдотами, организовывал спектакли и забавлял всех набором поз, ужимок и восклицаний. Его любили как большого ребенка – избалованного, вспыльчивого и очень сентиментального – он легко уходил в слезы.
На гравированном портрете изображен в рабочем кабинете, с собакой у которой застыло выражение невыносимого изумления на морде. Цилиндр от хозяина на расстоянии вытянутой руки, в другой записка или приглашение, развернутое к зрителю. Он в пальто. Он спешит. Ему некогда. Посмотрите, как хорош! Как важен! Восклицает его благополучное, изящное брюшко, украшенное цепочками с перстнями. Прочь! Прочь из дома прочь! Какая скука здесь! Скорее же! Меня везде ждут! Я – само очарование. Как! моя супруга все еще не готова?! Дорогая! Где ты?
Их дом был похож на бедлам. Любой из домов – в течении семи лет семья с тремя детьми и десятком дворни переезжала иногда чаще чем раз в год. Вот как описывает одно из их жилищ современник: «В одной комнате, богатая старинная мебель, в другой – пустые стены или соломенный стул; многочисленная и пьяная дворня, с баснословной неопрятностью; ветхие рыдваны с тощими клячами и вечный недостаток во всем, начиная от денег и до последнего стакана. Когда у них обедало человека два-три, то всегда присылали к нам, по соседству, за приборами.
(Продолжение следует)